Верховный Суд указал, что необходимо учитывать интересы дочери при определении порядка общения, а не интересы истца, который не является ее законным представителем.
Один из адвокатов считает, что Верховный Суд устранил неопределенность в правоприменении, утверждая, что положения статьи 66 Семейного кодекса не распространяются на родителей и совершеннолетних детей. По мнению другого адвоката, позиция Суда, которая запрещает использование аналогии закона в подобных спорах, не решает выявленные законодательные пробелы, и оставляет ситуацию неразрешенной.
Высший суд опубликовал определение от 21 ноября под номером 77-КГ23-13-К1, в котором указал, что применение судами аналогии закона без учета явного указания в пункте 2 статьи 61 Семейного кодекса РФ относительно прекращения родительских прав по достижении детьми совершеннолетия, а также норм Закона об опеке и попечительстве нельзя считать правильным.
10 сентября 2002 года брак Максима и Елены Бурлак был расторгнут, при этом дочка, инвалид с детства I группы, осталась жить с матерью.
28 февраля 2006 года мировой судья судебного участка № 20 Советского округа г. Липецка обязал Максима Бурлака выплачивать Елене Бурлак дополнительные расходы на содержание ребенка в размере 700 рублей ежемесячно с момента вступления решения в законную силу до 1 января 2008 года, а также возместить фактически понесенные дополнительные расходы на лечение дочери более чем на 42 тысячи рублей.
5 июля того же года Октябрьский районный суд г. Липецка утвердил соглашение об установлении порядка общения отца с дочерью.
30 декабря 2019 года девушка была объявлена недееспособной Правобережным районным судом г. Липецка. 14 февраля 2020 года Елена Бурлак была назначена опекуном своей дочери администрацией г. Липецка.
27 мая 2020 года суд решил, что Максим Бурлак должен платить алименты на свою совершеннолетнюю нетрудоспособную дочь в размере более 9 тыс. рублей ежемесячно с 25 февраля 2020 года и до изменения материального или семейного положения с последующей индексацией в соответствии с увеличением прожиточного минимума. Также он должен выплачивать алименты на свою бывшую супругу, которая ухаживает за их общим ребенком — инвалидом I группы, в размере более 5 тыс. рублей ежемесячно.
Апелляция потребовала, чтобы Максим Бурлак платил алименты на свою дочь в размере около 3 тыс. руб. с 25 февраля 2020 года и далее с учетом индексации при увеличении прожиточного минимума, отменяя решение суда первой инстанции. В удовлетворении исковых требований о взыскании алиментов на Елену Бурлак было отказано.
Решением Правобережного районного суда г. Липецка от 21 декабря 2021 г. Максим Бурлак был освобожден от уплаты дополнительных расходов на содержание бывшей супруги в размере 200 руб. ежемесячно. В удовлетворении исковых требований об освобождении от уплаты дополнительных расходов на содержание дочери и изменении размера алиментов Максиму Бурлаку было отказано. Также было отказано в удовлетворении требований Елены Бурлак об изменении размера алиментов.
По данным акта обследования условий жизни гражданина, постоянно проживающего на территории Российской Федерации, от 5 декабря 2022 года, недееспособная дочь проживает вместе с матерью, сестрой, бабушкой и дедушкой в двухэтажном доме площадью 151,6 кв. м, принадлежащем бабушке. У девушки есть отдельная комната, в семье доброжелательные отношения. Условия жизни недееспособной оцениваются как удовлетворительные. Родители не состоят на диспансерном учете у врача-нарколога и врача-психиатра, не имели проблем с уголовной ответственностью. Максим Бурлак не работает и занимается уходом за Т. Лунёвой.
Максим Бурлак подал в суд иск против Елены Бурлак с требованием установить порядок общения с недееспособным совершеннолетним ребенком. Ссылаясь на то, что ответчик мешает ему видеть дочь, он просит определить порядок их общения каждый вторник и субботу с 14:00 до 16:30.
Суд первой инстанции, руководствуясь ст. 55, 61, 65, 66 Семейного кодекса и п. 8 Постановления Пленума ВС от 27 мая 1998 г. № 10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей», пришел к выводу, что отец имеет право на общение с дочерью. Суд установил график общения с совершеннолетней недееспособной дочерью каждую вторую и четвертую субботу с 16:00 до 17:00 в присутствии опекуна, с соблюдением рекомендаций врачей и с учетом состояния здоровья дочери. Елене Бурлак было поручено информировать Максима Бурлака заблаговременно о наличии обстоятельств, мешающих общению с дочерью.
Апелляция подтвердила выводы первой инстанции, указав, что оснований полагать, что общение истца с дочерью причинит вред ее физическому и психическому здоровью, у суда не имелось; доказательства, подтверждающие, что совместное пребывание истца дочерью может быть опасным для жизни или ее здоровья, отсутствуют. Суд также не нашел обстоятельств, которые бы оправдывали исключение общения отца с дочерью. В связи с этим кассационный суд подтвердил решения первой инстанции, оставив их решения без изменений.
Елена Бурлак подала кассационную жалобу в Верховный Суд. Судебная коллегия по гражданским делам ВС напомнила, что согласно ст. 54 Семейного кодекса ребенком считается лицо, не достигшее 18 лет. Родители имеют право и обязаны воспитывать своих детей на основании п. 1 ст. 63 Кодекса. Права родителей прекращаются после достижения детьми 18 лет (совершеннолетия) (п. 2 ст. 61). Гражданин, страдающий психическим расстройством и неспособный осознавать или контролировать свои действия, может быть объявлен недееспособным судом, и над ним устанавливается опека (п. 1 ст. 29 ГК).
Как отмечает Верховный суд, дочь истцов, которая достигла совершеннолетия, признана недееспособной и находится под опекой матери. Вопросы, связанные с установлением, осуществлением и прекращением опеки и попечительства над недееспособными или частично дееспособными гражданами, регулируются Законом об опеке и попечительстве. Согласно п. 1 ст. 15 данного закона, права и обязанности опекунов и попечителей определяются гражданским законодательством, а в отношении обучения и воспитания несовершеннолетних подопечных – семейным законодательством. В соответствии с п. 1 ст. 31 Гражданского кодекса, опека устанавливается для защиты прав и интересов недееспособных или частично дееспособных граждан. Опекуны и попечители обязаны заботиться о подопечных, обеспечивать их уход и лечение, а также защищать их права и интересы (1 п. 3 ст. 36 ГК).
Судебная коллегия подчеркнула, что Максим Бурлак, обращаясь в суд, ссылался на необходимость установления порядка общения отца с дочерью в интересах ребенка, так как стороны не достигли соглашения о порядке осуществления родительских прав. Суд первой инстанции удовлетворил требования истца, применив аналогию закона, регулирующие порядок общения родителей с несовершеннолетним ребенком. Между тем, указал ВС, применение в данном случае аналогии закона без учета прямого указания в п. 2 ст. 61 Семейного кодекса на прекращение родительских прав, предусмотренных гл. 12 Кодекса, по достижении детьми совершеннолетия, а также норм Закона об опеке и попечительстве правильным признано быть не может.
В соответствии с пунктом 1 статьи 65 Семейного кодекса, родительские права не могут быть осуществлены в ущерб интересам детей, и обеспечение этих интересов должно быть главной заботой родителей. При осуществлении своих прав родители не имеют права наносить вред физическому и психическому здоровью детей, а также их нравственному развитию.
Верховный Суд также отметил в пункте 2 Постановления Пленума Верховного Суда от 27 мая 1998 года № 10, что суд обязан правильно определить обстоятельства, имеющие значение для разрешения спора, и обратить особое внимание на личностные качества родителей, а также их отношения с ребенком при подготовке к судебному разбирательству.
Верховный суд напомнил, что в соответствии с пунктом 1 статьи 12 ГПК гражданские дела осуществляются на основе состязательности и равноправия сторон. Суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, управляет процессом, разъясняет участникам дела их права и обязанности, предупреждает о последствиях процессуальных действий или их отсутствия, оказывает поддержку в реализации прав участников дела, создает условия для полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел (пункт 2 статьи 12). Согласно пункту части 2 статьи 56 ГПК суд определяет, какие обстоятельства значимы для дела, какой стороне необходимо их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на них не ссылались.
Верховный Суд пояснил, что в таких условиях суд обязан определить предмет доказывания как совокупность обстоятельств, важных для правильного разрешения дела, с учетом положений процессуального закона. Предмет доказывания определяется судом на основании требований и возражений сторон, а также норм материального права, регулирующих спорные отношения.
Судебная коллегия подчеркнула, что для правильного разрешения спора необходимо учитывать не только основания, указанные в исковом заявлении, но также выяснить, будет ли установление порядка общения с дочерью соответствовать ее интересам. Верховный суд добавил, что решение о порядке общения следует принимать с учетом прав и интересов дочери, а не истца. Однако суд не рассмотрел и не оценил обстоятельства, касающиеся интересов дочери.
Как заметил Верховный Суд, в обоснование своих возражений против общения Максима Бурлака с дочерью ее мать и опекун ссылалась на то, что дочь с детства является инвалидом первой группы, страдает крайне тяжелыми заболеваниями, способности к общению не имеет. Отец пропал из жизни дочери спустя четыре месяца после ее рождения и видел ее всего несколько раз за 21 год. Даже после судебного решения от 5 июля 2006 года, устанавливающего порядок общения отца с дочерью, он видел ее только один раз. Между дочерью и ее биологическим отцом нет никаких взаимоотношений, и общение с ним причинит ей только моральные страдания. Более того, истец никогда не проявлял интерес к ребенку, уклоняясь от своих родительских обязанностей по отношению к дочери и нарушая ее законные права и интересы. Одновременно Елена Бурлак заявляет, что никогда не мешала Максиму Бурлаку общаться с дочерью – он самостоятельно отказался от общения с ней, не проявлял заботы о ее здоровье, не принимал участия в ее воспитании.
Судебная коллегия отметила, что суд не провел проверку данных обстоятельств, касающиеся нравственных и личностных качеств ответчика, не определил их важность для дела и не включил их в сферу доказывания. Следовательно, эти обстоятельства остались без правовой оценки, что было вызвано неправильным применением судом норм Семейного кодекса относительно родительских прав и нарушением норм ГПК о доказательствах и доказывании в отношениях сторон. Кроме того, добавил ВС, суду при разрешении спора об определении порядка общения Максима Бурлака с совершеннолетней недееспособной дочерью, исходя из сложившейся семейной ситуации, представлений девушкой о своей семье и ее членах, с которыми она проживает, следовало поставить на обсуждение сторон вопрос, будет ли такое общение отвечать интересам дочери, и при необходимости специальных знаний для ответа на него привлечь специалистов или обсудить со сторонами и другими лицами, участвующими в деле, возможное назначение экспертизы по делу (судебно-психологической, психолого-педагогической).
Верховный Суд подчеркнул, что согласно пункту 1 статьи 10 Гражданского кодекса запрещается использование гражданских прав исключительно с целью причинить вред другому лицу, осуществление действий вопреки закону с недобросовестной целью, а также другие формы явно недобросовестного использования гражданских прав (злоупотребление правом).
Высший суд заметил, что представитель совершеннолетней недееспособной дочери утверждает, что иск истца о установлении порядка общения с дочерью связан с его интересом к недвижимому имуществу дочери, а не к ней самой. По мнению представителя, это является злоупотреблением его правами по отношению к дочери. Верховный Суд указал, что, учитывая совершеннолетний возраст девушки, ее опекун, действуя в защиту прав и интересов подопечной, возражает против общения отца с дочерью, правовых норм, обязывающих совершеннолетних недееспособных детей общаться с родителями, проживающими отдельно, не имеется, у суда отсутствовали правовые основания для удовлетворения заявленных требований по нормам Семейного кодекса. Поэтому Судебная коллегия ВС отменила решения трех инстанций и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Верховный Суд привнес ясность в неопределенность правоприменения, утвердив, что статья 66 Семейного кодекса не может применяться между родителями и совершеннолетними детьми, и что в каждом конкретном случае необходимо учитывать нужды недееспособного участника процесса и его права на общение с истцом.
В российском законодательстве до настоящего времени отсутствуют нормы права, регулирующие споры о порядке общения родителей с совершеннолетними недееспособными детьми, и наоборот. В статье В.А. Микрюкова «Аналогия закона и аналогия права в практике разрешения семейно-правовых споров» приводится многочисленная региональная судебная практика, расходящаяся во мнениях о возможности в таких спорах применять по аналогии нормы Семейного кодекса, а именно ст. 66.
Адвокат отмечает, что Судебная коллегия по гражданским делам ВС обратила внимание на два основания, которые мешают удовлетворению требований истца. Во-первых, в данном деле невозможно применить аналогию закона, потому что по прямому указанию п. 2 ст. 61 Семейного кодекса родительские права прекращаются по достижении ребенком совершеннолетия. Также законодательством не предусмотрен механизм, который бы обязывал совершеннолетних недееспособных детей общаться с родителями, проживающими отдельно. Во-вторых, нижестоящие суды должным образом не исследовали и не оценили обстоятельства, касающиеся обеспечения интересов совершеннолетнего недееспособного лица, что представляется любопытным с точки зрения предмета доказывания.
Особенно важно, что Суд предлагает оценивать не интересы родителя, который хочет определить режим общения, а интересы совершеннолетнего недееспособного лица. Эта позиция Верховного Суда соответствует нормам обязательного законодательства и основана на п. 2 ст. 61 Семейного кодекса, который определяет момент, когда родитель перестает быть законным представителем ребенка, – считает эксперт. И если второе основание, приведенное ВС, в полной мере соответствует стандартам гражданского судопроизводства, то первое может быть спорным с точки зрения регулирования семейных правоотношений.
По мнению адвоката отсутствие специальной правовой нормы, касающейся дела, и запрет ВС на применение аналогии закона в таких спорах не способствуют развитию судебной практики и не устраняют обнаруженные законодательные пробелы, что приводит к затягиванию рассмотрения ситуации и не соответствует целям судопроизводства – защите прав граждан.
Если у вас возникли вопросы касаемо проведения психологической экспертизы, как в судебном, так и внесудебном порядке, АНО ЦСЭ «Рособщемаш» предоставит вам необходимую поддержку и поможет разрешить все вопросы и проблемы.
